«когда врач сказал, что у меня рак, я будто распалась на молекулы». дневник онкопациента

Скрининг: помогает выявить злокачественную опухоль до возникновения первых симптомов

Итак, если злокачественная опухоль вызвала симптомы — в большинстве случаев это говорит об уже запущенном заболевании. Для диагностики злокачественных новообразований на ранних стадиях, пока они еще не проявляют себя, применяют скрининговые исследования.

Прежде чем внедрять массовый скрининг, важно доказать, что он достоверно помогает улучшить результаты лечения и выживаемость среди пациентов. В противном случае в скрининговом исследовании нет особого смысла

В настоящее время существуют эффективные виды скрининга для следующих онкологических заболеваний:

Рак молочной железы. Помимо самообследований молочной железы, каждой женщине рекомендуется ежегодно проходить профилактические осмотры у маммолога. С 40 лет нужно раз в 1–2 года проходить рентгенографию молочной железы — маммографию.
Рак толстой кишки. Риск развития заболевания повышается с возрастом, поэтому каждому человеку в 50 лет нужно пройти эндоскопическое обследование кишечника — колоноскопию. Если во время эндоскопии не обнаружено опухолей и полипов, повторить процедуру рекомендуется через 5 лет. Также применяют различные анализы кала, виртуальную колоноскопию (КТ-колонографию).
Рак шейки матки. Это заболевание помогают обнаружить регулярные осмотры гинеколога, анализы на вирус папилломы человека и мазки на цитологию. Их нужно с определенной периодичностью проходить всем женщинам репродуктивного возраста.
Рак легкого. Скрининг рекомендуется только курильщикам с большим стажем, в том числе тем, кто расстался с вредной привычкой менее 15 лет назад. Нужно умножить стаж курения на количество пачек сигарет, которые человек выкуривает ежедневно. Если получилось 30 и более — нужно поговорить с врачом о целесообразности проведения низкодозной компьютерной томографии легких.

Также мужчинам старшего возраста можно порекомендовать периодические осмотры уролога-андролога с пальцевым ректальным исследованием, анализы крови на онкомаркер ПСА. Злокачественные опухоли кожи помогают выявить периодические осмотры дерматолога с дерматоскопией. Гастроскопия для скрининга рака желудка применяется только в странах, где это заболевание сильно распространено — Россия не входит в их число. Однако, это исследование стоит хотя бы один раз пройти каждому человеку.

Эффективно ли лечение канцерофобии лекарствами?

Мы уже писали о том, что для лечения фобий, в том числе и боязни заболевания раком, широко используется так называемое «медикаментозное лечение». В качестве лекарств используют как традиционные анксиолитические средства, например, бензодиазепины, так и более новые препараты: бета-блокаторы и антидепрессанты [].

Бензодиазепины (диазепам, альпразолам, гидазепам) — лекарственные средства с противотревожным, успокоительным и снотворным эффектом. Угнетают активность центральной нервной системы. При длительном применении вызывают физическую зависимость и привыкание.Бета-блокаторы (анаприлин и др.) могут снизить некоторые физические симптомы фобии, например, сердцебиение или дрожание рук, за счет изменения в действии адреналина, который выделяется при тревоге. Однако бета-блокаторы не влияют на эмоциональные и ментальные симптомы.Антидепрессанты. Некоторые из них одобрены при фобиях и тревожных расстройствах. Однако мы уже писали о множестве серьезных подводных камней в лечении антидепрессантами здесь.

Фраза «медикаментозное лечение» взята в кавычки не случайно. Можно ли называть лечением метод, от которого выздоровления, по большому счету, не наступает? Ведь таблетки могут давать быстрый эффект, но они не лечат. Облегчение будет лишь временным, т. к. прием лекарств никоим образом не затрагивает корень проблемы — привычные когнитивные и поведенческие схемы. По окончании курса приема медикаментов, все симптомы фобии рака возвращаются в полную силу [].

Кроме того, вы подвергаете ваш мозг «химической атаке», побочные эффекты от которой могут быть очень опасными. Не говоря уже о психологической и физической зависимости от лекарств.

Итак, лекарства не только не меняют мыслительные и поведенческие схемы, из которых состоит канцерофобия, но и, более того, если вы хотя бы немного надеетесь избавиться от фобии с помощью таблеток, значит, вы внутренне не верите, что ваши негативные эмоции — это ваших рук дело. Следовательно, вы все еще далеки от победы над проблемой.

Между тем, лучшее лекарство от фобии рака — это отказ от лекарств. Только так вы получаете шанс зажить счастливой и спокойной жизнью. Стать хозяином своих эмоций и страхов. Однако если вы уже принимаете медикаменты, необходима консультация с вашим лечащим врачом, прежде чем что-то менять. Внезапное прекращение фармакотерапии представляет риск для здоровья.

Информирование

В ситуации с онкологическим диагнозом, проинформирован — значит, вооружен.

Трудно удержаться от того, чтобы не начать искать информацию о проблеме в интернете. Трудно относиться критически к информации в тот момент, когда вы сильно обеспокоены и ищете что-то вовне, на что можно опереться. По интернету гуляет много неутешительной информации про онкологию: про летальный исход, про равнодушие и бездействие врачей и т.д.

Откуда брать информацию? В первую очередь, от лечащего врача. Задавать вопросы.

Мы не всегда способны воспринимать информацию, когда внутри нас такое творится

Важно держать в уме, что сам по себе разговор с врачом — это тоже волнительно, поэтому есть смысл подготовиться к нему, например, записать в блокноте вопросы, которые важно задать. Держать в уме, что в состоянии волнения можно задать вопрос, растеряться, и уже дома обнаружить, что вопрос остался открытым (тут еще чувство стыда и вины может подключиться)

Важно прояснять то, что непонятно: я понял всё, а вот это понял не до конца, объясните, пожалуйста. Набраться смелости и спросить. Это сэкономит кучу нервов и ресурсов. Врачи, как правило, за конструктивный диалог.

Главный миф, что рак – это полный жизненный крах

Виктор Делеви, медицинский психолог Самарского областного клинического онкологического диспансера

Человек, заболевший раком, так или иначе переживает экзистенциальный кризис. Привычная для человека жизнь рушится, а как жить дальше, он не знает; часто возникает страх будущего, ощущение жизненного тупика, обреченности.

Да, рак – это тяжелое и опасное заболевание. Но особенность этой болезни в том, что вокруг нее существует много мистики и мифологии. И основной миф – что это полный жизненный крах. Поэтому, когда человеку говорят, что у него или у его близкого рак, то по умолчанию это воспринимается как конец.

Но это далеко не так! Есть статистика, которая говорит о большом количестве успешных исходов лечения рака.

Но стадию отчаяния в большей или меньшей степени проходят все, просто не все это осознают. У каждого из нас есть страх смерти. У больного раком он становится близким, осязаемым. И дело не в том, чтобы перебороть страх, а в том, чтобы понять его причину, войти с ним с диалог – тогда он становится осознанным, с ним можно работать; перестает пугать то, что пугало раньше.

Виктор Делеви

Задача онкопсихолога – создать человеку возможность найти в себе ресурсы, которые помогут ему искать новые возможности для эффективной жизни. Возможности, которые раньше были ему неизвестны или непонятны.

Вот пример из клинической практики. Молодая женщина, тяжелая форма рака. Есть реальная возможность благоприятного исхода операции, но понятно, что в дальнейшем предстоит пожизненная инвалидность. Кроме того, на фоне болезни у нее произошел и крах личных отношений.

Хорошо зная те ограничения, которые неизбежны после операции, она от нее отказалась. Основной мотив – жизнь потеряла смысл, поэтому так жить она не хочет и не будет. Здесь первой задачей психолога было, образно говоря, удержать человека на краю (а любой намек на суицид требует пристального внимания).

В результате кропотливой работы удалось получить ее согласие на операцию. Операция прошла удачно, но и после нее пациентка была в крайне подавленном состоянии, говорила мало и в основном – о бессмысленности дальнейшей жизни.

Дальше в психологической реабилитации акцент был сделан на ее системе ценностей и жизненных смыслах, а также на собственной идентичности.

Как бы изменилась жизненная роль: вместо человека обреченного стал появляться человек, все больше верящий в свои возможности. Это стало стартовой точкой для осмысления и освоения все новых перспектив. То есть – возвращения к жизни. И теперь, общаясь с ней, вы можете видеть активную, целеустремленную молодую женщину.

Виктор Делеви

Особая психологическая ситуация складывается в семьях, где существует проблема онкологического заболевания. Работа с родственниками больного – это очень важная и трудная история, они сами нуждаются в психологической помощи. Причем эта помощь необходима на любом этапе и при любом исходе болезни их близкого человека.

Во время болезни близкого от родственников требуется много психологических ресурсов для помощи больному. В случае трагического исхода у родственников возникает не только чувство потери, но и чувство вины. Надо помочь им выжить и обрести стабильность.

Осень 2015-го. Язва

До 2015 года моя жизнь шла, как у всех — дом/работа, дом/работа. Я — ведущий специалист по работе с клиентами в туристической компании. Первая небольшая остановка в этой привычной круговерти случилась летом 2015-го: заболел желудок. Почти сразу пошла к врачу: в моей ситуации, когда положиться можно только на саму себя, с такими делами затягивать нельзя. Пошла по рекомендации: проверенная клиника, врач — кандидат медицинских наук. Сдала все назначенные анализы, прошла ФГС. Определили язву. Врач выписал лечение: пропить таблетки. Я честно все пропила, но через две недели после окончания курса мне стало так же плохо, как было, будто и не лечила ничего.

Естественно, снова обратилась к врачу: что со мной, почему лечение не помогло. Врач развела руками и предложила пропить еще один курс таблеток. Как послушный пациент, выполнила все назначения, но боль не уходит. Меня снова направили на ФГС, и впервые в описании исследования прозвучал этот диагноз: рак под вопросом. В голове все сразу рухнуло, опять побежала к тому же врачу, кандидату меднаук, но она меня успокоила: «Ничего страшного тут нет, диагноз не подтверждается другими исследованиями. Продолжим лечить язву».

Снова таблетки, и как прежде — безрезультатно. Конечно, если не считать результатом ухудшившееся состояние. Я становилась все слабее, начала худеть. Вначале не сильно, просто вещи стали чуть свободнее, а потом за два месяца ушло сразу 20 кг.

Фото: предоставлено 66.RU Мариной Звиринской
«Это фото из той, другой жизни. Здесь я на 40 кг больше вешу, чем сейчас, и еще не знаю, через что мне предстоит пройти», — рассказывает Марина.

Коллеги, которые сперва восхищались тем, как я похудела, начали задавать вопросы и предостерегать: ты уже прекрасно выглядишь, остановись, хватит худеть! Но сама я остановить процесс не могла. Бросилась по врачам: ходила и в платные медцентры, и в районную поликлинику. В общей сложности побывала у 10 докторов! И все, как один, лечили меня от язвы. Диагноз, который однажды поставил эндоскопист, — онкологию под вопросом — они не видели в упор.

Жаль, я тогда не знала о такой вещи, как «второе медицинское мнение». Можно отправить все выписки, все результаты анализов в ведущие российские клиники или даже в зарубежный медцентр. Врач рассмотрит документы и выскажет свое мнение, может пригласить на консультацию. Советую это делать всем, кто сталкивается с онкодиагнозом.

Еще один вывод сделала на будущее: если ставят серьезный диагноз (а язва — это тоже серьезный диагноз), желательно завести дневник — в любом удобном формате. Записывать туда вопросы, которые возникают до начала и в ходе лечения, вносить информацию о своем физическом состоянии, свои мысли, полезные контакты, дополнительные заметки. Все это может пригодиться потом — не только врачу, но и тебе самому. По крайней мере, можно понять, когда становилось лучше, когда хуже и что на это влияло.

Стоит ли человеку говорить, что он болен, если диагноз смертельный? Как сказать о диагнозе?

Нет универсального и абсолютно правильного решения и совета. Нельзя ответить за другого человека на этот вопрос, можно только помочь принять решение исходя из конкретного случая.

Один из инструментов – «техника плюсов и минусов». Для этого надо выделить время и, взвесив как можно более объективно, письменно зафиксировать последствия «сказать» и «не сказать» близкому о его диагнозе. При размышлении над плюсами и минусами придут и ответы на вопросы «зачем», «когда» и «чем это может помочь».

Как правило, о диагнозе сообщает врач. Если же по каким-то причинам эта ответственность легла на родственников, то необходимо подготовить для этого время и место, удобное вам обоим

Важно выяснить, что сам больной знает и думает о своем состоянии, заболевании. Обязательно сообщите, что тоже говорили с врачом, но не вываливайте на больного всю узнанную вами информацию

Лучше проговорите, как болезнь и новые обстоятельства могут повлиять на его жизнь.

Если заболевший явно проявляет заинтересованность, расскажите о том, что узнали, скажите о своих чувствах, поддержите близкого, обсудите дальнейший вариант ваших совместных действий.

Категории

АллергологАнестезиолог-реаниматологВенерологГастроэнтерологГематологГенетикГепатологГинекологГомеопатДерматологДетский гастроэнтерологДетский гинекологДетский дерматологДетский инфекционистДетский кардиологДетский лорДетский неврологДетский нефрологДетский офтальмологДетский психологДетский пульмонологДетский ревматологДетский урологДетский хирургДетский эндокринологДиетологИммунологИнфекционистКардиологКлинический психологКосметологЛогопедЛорМаммологМедицинский юристНаркологНевропатологНейрохирургНефрологНутрициологОнкологОнкоурологОртопед-травматологОфтальмологПаразитологПедиатрПластический хирургПроктологПсихиатрПсихологПульмонологРевматологРентгенологРепродуктологСексолог-АндрологСтоматологТерапевтТрихологУрологФармацевтФизиотерапевтФитотерапевтФлебологФтизиатрХирургЭндокринолог

Что делать и как быть при подозрении на онкологию

Непомерную психоэмоциональную нагрузку испытывает больной от слова онкология, в то время, как для врача это лишь диагноз, вписанный в медицинские документы.

Когда большинство пациентов узнают о своём диагнозе – онкология, то в момент растерянности ищут совета у близких родственников, друзей, знакомых и иных малокомпетентных в онкологии людей. Но растерянность должна уступить место благоразумию, так как необходимо не только при онкологии, но и в любом деле, спешить получить совет специалиста.

Даже в том случае, если онколог в жалобах пациента на подозрение у него раковой опухоли ничего подозрительного не обнаружит, то это не может быть основанием для того, чтобы снять все подозрения на онкологию. Обычно онкологи назначают повторную проверку. Когда после повторной проверки возникает подозрение на злокачественность, то делается биопсия (взятый кусочек ткани, отправляют на анализ в лабораторию). К сожалению, если анализ подтвердит, что рак, то обычно врач советует о необходимости проведения операции.

2018-2019. Химиотерапия и новая жизнь

Это было очень тяжело. Полгода длилась химиотерапия, и на эти полгода я абсолютно выпала из жизни. Не могла ничего — только лежать. В эти дни я поняла, как важна больным поддержка.

Для дружбы, для окружения такие диагнозы — как лакмусовая бумажка. В моих отношениях с друзьями произошла серьезная перестройка: те, с кем общалась давно, вдруг отстранились, а те, с кем были практически потеряны связи, оказались рядом: чем помочь?

Так происходит по разным причинам. В том числе от растерянности, от того, что у нас нет культуры общения с онкопациентами.

Зато теперь могу дать совет всем, кто столкнется с подобной ситуацией: если вы действительно хотите поддержать человека, никогда не говорите ему «держись», «крепись», «борись» и прочие слова в повелительном наклонении.

Эти императивы вызывают только раздражение: я не хочу держаться, не хочу крепиться. Почему вы меня заставляете это делать? Я хочу ПРОСТО ЖИТЬ. Если вы желаете мне жизни, просто будьте рядом. Это не значит, что меня надо постоянно держать за руку. Я прекрасно понимаю, что у каждого своя жизнь. Но если я буду знать, что в случае чего вы будете рядом – это мне поможет.

Через полгода, когда кончился первый блок химиотерапии, я вернулась к работе. А еще стала ходить на курсы экскурсоводов. Это была моя давняя мечта — проводить экскурсии, рассказывать о Екатеринбурге. За повседневными заботами на мечту не было времени. Онкодиагноз все изменил.

Фото: предоставлено 66.RU Мариной Звиринской
Марина Звиринская: «Знаете, я до сих пор не могу принять его. Понимаю, что это есть, но понять и принять — разные вещи. Я не готова умереть в любой момент. Но зато сейчас я гораздо больше готова жить. Жизненные ориентиры поменялись».

Фото: предоставлено 66.RU Мариной Звиринской

Марина Звиринская: «Знаете, я до сих пор не могу принять его. Понимаю, что это есть, но понять и принять — разные вещи. Я не готова умереть в любой момент. Но зато сейчас я гораздо больше готова жить. Жизненные ориентиры поменялись».

Это раньше я «масло гоняла» по каким-то пустяковым вопросам: что обо мне подумают, что скажут. Внешнее. Сейчас единственная ценность — я сама. Раньше я не могла отказать человеку, выполняла чужие просьбы, невзирая на свое мнение и удобство. Сейчас легко могу отказать, если мне это не нужно. Стала говорить правду людям, даже если эта правда может их расстроить: если человек мой, он все равно эту правду примет и не откажется от меня.

Такие простые вещи, но чтобы понять их, понадобилось пережить две операции и двадцать химий. Да, после первого блока был еще один: закончила его несколько месяцев назад. Эта схема оказалась более легкой, я даже не брала больничный — продолжала работать. В августе прошла контрольное ПЭТ-КТ. Все чисто. Надеюсь, так и останется.

Фото: предоставлено 66.RU клиникой Анадолу

Партнер материала — турецкий многопрофильный госпиталь «Анадолу», аффилиат американской клиники имени Джонса Хопкинса. МЦ «Анадолу» обладает двумя сертификатами и наградой ESMO (Европейское сообщество медицинской онкологии) и несколькими европейскими и американскими аккредитациями в области онкологии. В 2019 году по оценке авторитетной независимой организации «Международный альянс по оценке качества медицинского туризма» клиника вошла в топ-3 мировых медцентров для медицинского туризма. В Екатеринбурге «Анадолу» имеет свое представительство, обратившись в которое пациент может бесплатно получить так называемое «второе врачебное мнение». Специалисты «Анадолу» в Екатеринбурге сделают перевод необходимых документов и в течение 48 часов предоставят ответ от профессоров клиники.

Пациент понял: лучше жить так, чем не жить совсем

Галина Ткаченко, медицинский психолог Российского онкологического центра им. Н.Н. Блохина, канд. психол. наук

Онкопсихология в нашей стране достаточно молодое направление. Одним из основателей в России, как мне кажется, является Гнездилов Андрей Владимирович.

Сначала к нам в больницах относились с непониманием: для врачей, которые привыкли лечить лекарствами, лечить словом было странно. В то время даже было не принято говорить о диагнозах. И сперва мы учились в основном на клинических работах зарубежных психиатров и первый опыт перенимали от них. Только спустя какое-то время врачи начали видеть результат нашей работы, и сейчас онкопсихологи очень востребованы.

Галина Ткаченко

Например, несколько лет назад ко мне в кабинет постучался пациент – дедушка лет семидесяти. Сказал, что его сосед после операции лежит замкнутый и угрюмый и все время прячет под подушку какие-то лекарства. Оказалось, что после операции он стал инвалидом, упал духом. Этому пациенту было около 40 лет. Жена, двое маленьких детей.

Именно он был основным добытчиком в семье, принимал важные решения. Случившееся буквально парализовало его волю. Медикаментозное лечение, назначенное психиатром, не избавило его от страданий и унижения, которые он испытывал. Он не хотел жить, отказывался от дальнейшего лечения.

Мы с ним долго беседовали о том, что он и сейчас, пока восстанавливается, уже может посильно помогать семье. Через какое-то время этот пациент сам нашел меня и сказал, что понял: лучше жить так, чем не жить совсем.

Этот случай – пример того, как работают онкопсихологи, как помогают пациентам преодолеть психологическую травму, связанную с болезнью, как стараются найти у человека мотивацию к жизни, внутренние резервы в сложной ситуации.

У пациента должны быть планы на жизнь – это снижает стресс

Ольга Головина, психолог-консультант службы помощи онкологическим больным «Ясное утро»

Каждая история уникальна. Мы работаем через принятие пациентом своей болезни, ведем их к раскрытию чувств. Многие не говорят своим близким о диагнозе, в основном потому, что боятся быть обузой. А если говорят, то родные часто могут сказать: «Ой, да ничего! Ты справишься!»

Наверное, больше всего меня волнуют звонки родителей, у которых болеют дети, и беспомощных стариков по вопросам медицинской поддержки. Тяжело, когда нет помощи в обычных вещах.

Ольга Головина

Я веду и очное консультирование, и на телефонной линии. Конечно, когда есть контакт глаза в глаза, то появляется и уверенность, что помощь более эффективна, но в любом случае главное – дать понять, что человек не один.

И у пациента обязательно должны быть планы, пусть и краткосрочные – на год-два-три. Мы даже говорим о том, что один из выходов из кризиса – планирование, например, своего путешествия. У человека не будет неопределенности в жизни. Это снижает стресс.

Мы стараемся перенести поток мыслей – не «за что», а «для чего». Иногда с этим вопросом люди сразу просят соединить со священником, они у нас на линии тоже есть.

Быть рядом – это слушать, слышать, поддержать человека словом. В глубине души каждый хочет, чтобы его пожалели. Иногда человек находится в таком шоковом состоянии и растерянности, что я не слышу в его голосе вообще никакой энергии, пациент не принимает болезнь. До этой стадии принятия доходят не все, а ведь нужно еще и найти в себе силы для борьбы.

Поэтому и близким, и нам, онкопсихологам, важно принять этого человека со всеми проблемами, слабым и не знающим. Не говорить ему сразу «Да ты справишься!», а стать человеком, кому он расскажет, что боится так, что даже не может есть

Чувство вины

Феномен чувства вины заключается в том, что оно вылезает везде, где только можно. В ситуации, когда кто-то из близких заболел раком, чувство вины обязательно бороздой пройдется по каждому члену семьи.

По пациенту — за то, что стал обузой для близких (даже если это не так), что заставляет своих родственников переживать (кстати, это одна из самых громких причин, по которой пациенты не хотят сообщать свой диагноз членам семьи).

По родственникам — за то, что допустили, что близкий заболел (хотя, как мы помним, нет линейных связей между этими вещами), даже за то, что они здоровы, а близкий нет.

Если близкий умирает, чувство вины в разы обостряется:

Я недостаточно сделал для того, чтобы он поправился.
Я была плохой матерью.
Как я смею продолжать жить, когда он умер?
Его смерть — наказание за мои грехи.

Порой, когда близкий человек находится на терминальной стадии заболевания, родственники начинают усиленно таскать его по врачам, водить к народным целителям, подвергают человека болезненным и бесполезным процедурам именно, чтобы не чувствовать вину.

Искренность

Искренность — это вообще удивительная штука. Человеческая психика так устроена, что каким-то невероятным образом улавливает фальшь. Особенно в этом преуспели дети и люди, которые болеют.

В интернете гуляет множество статей о том, что нельзя говорить человеку, столкнувшемуся с онкологией. Я же делаю акцент ни на «что», а на «как».

Говорить нужно искренне.

Хочется поддержать, но не знаете, как? Так и скажите: я хочу поддержать тебя, что-то сделать для тебя, но я в растерянности, и не знаю, в чем ты сейчас нуждаешься.

Задавать прямые вопросы: что я могу для тебя сделать? Что тебе сейчас хочется?

Подчеркиваю: если это действительно важно вам в данный момент. Не нужно говорить только лишь бы сказать

Это все прекрасно считывается. Не всегда есть желание говорить по душам, поддерживать, быть опорой, и это тоже нормально. Порой и близкому нужна опора и поддержка. В эти моменты вы не перестаете любить того, кто болеет. Важно держать это в уме. Любая недосказанность и фальшь отражаются на психологическом климате в семье. Как это происходит? Лично у меня нет ответа. Есть такое свойство у человеческой психики. Этого достаточно

Не нужно говорить только лишь бы сказать. Это все прекрасно считывается. Не всегда есть желание говорить по душам, поддерживать, быть опорой, и это тоже нормально. Порой и близкому нужна опора и поддержка. В эти моменты вы не перестаете любить того, кто болеет

Важно держать это в уме. Любая недосказанность и фальшь отражаются на психологическом климате в семье

Как это происходит? Лично у меня нет ответа. Есть такое свойство у человеческой психики. Этого достаточно.

Как преодолеть страх общения с онкобольным?

Положение родственника, знакомого, коллеги обязывает нас общаться, но мы почему-то не хотим это делать. Почему? Как правило, нам мешают общаться наши чувства: страх причинить дополнительную боль, страх столкнуться с близостью потери и собственной уязвимостью, смертностью, бессилием. Это естественные и понятные чувства. О них можно и нужно говорить.

Если вы не знаете, как начать разговор, просто спросите, чем вы можете помочь. Предложите побыть вместе или что-то вместе сделать, окажите конкретную помощь. Такой поддержкой может быть все что угодно: привезти продукты, отвести больного к врачу, подождать его после процедур, погулять с ним и его собакой.

Не торопитесь, не спешите делать что-то полезное, ведь самое важное для человека – это быть услышанным и не одиноким. 123rf.com

123rf.com